Фондовый диссидент Сахаров

АВТОР ИСТОРИИ: Сахаров Виктор Борисович

Мы были жуками в муравейнике. Когда мы начинали, в начале 1990-х годов в названиях «депозитарий» и «регистратор» была большая путаница. Их практически не различали. Первыми зачинателями рынка стали Толя Левенчук и Костя Мерзликин, два очень талантливых и энергичных человека. Толя в 1992 году создал депозитарий РИНАКО и депозитарий в Находке. А Костя Мерзликин учредил «Кассовый союз» и первым создал в 1992—1993 годах общероссийскую систему безналичного обращения ваучеров. На американские деньги он построил и региональные агентства обработки ваучеров. 6 февраля 1992 года мы учредили Владивостокскую международную фондовую биржу (ВМФБ).

Уже в ноябре была введена в действие электронная система торгов, а в августе 1992 года у нас появился и свой депозитарий. Скажу честно, не зная, что создаем, мы сели с программистами и стали решать, как создать удобную систему обслуживания ВМФБ. Биржа к тому времени работала уже очень активно! Специалисты Нью-Йоркской биржи называли её единственной реально работающей биржей в России. Ещё бы уже тогда мы пользовались всеми международными правилам. На ВМФБ торговались акции почти всех приватизированных предприятий Приморья и, соответственно, у нас было множество регистраторов. Мы ставили перед собой задачу информационные потоки направить так, чтобы брокерам было удобно работать, и на бирже не было сбоев. Так мы вышли на создание «номинального держателя», ещё не называя его так. А вскоре вышло постановление ФКЦБ с соответствующей терминологией, которую мы, как и все, стали использовать. Следующим нашим шагом было создание отдельной структуры, которую мы назвали «Приморский центральный депозитарий». Президентом был избран Юра Юдин, немедленно включившийся в работу, набравший команду и разработавший весь документооборот. Мы быстро развивались. В августе 1992 года была утверждена окончательная редакция Государственной программы приватизации, в сентябре началась массовая волна перехода находкинских предприятий в частную собственность, не без помощи уже упомянутого Левенчука. Практически сразу я договорился с Краевым фондом имущества, и тот передал нам для реализации остатки из приватизационного фонда предприятий. Мы принялись их реализовывать, эффект оказался оглушительным — цены на них установились весьма высокие. Причем продажу я начал явочным характером. В то время, когда биржи торговали только ваучерами, то, чем я занимался, было полулегальной деятельностью. Для того чтобы узаконить свои действия я поехал в Москву в ГКИ, к Дмитрию Валерьевичу Васильеву. У Васильева в кабинете я познакомился с Альбертом Владимировичем Сокиным. Решив, что от меня просто так не отвязаться, Альберт Сокин подготовил проект необходимого мне постановления, будучи уверенным, что он не пройдет всех необходимых согласований. Однако мне случайно удалось уговорить всех, включая ведомства, ненавидящие ГКИ, — документ был принят. В результате в 1993 году вышло постановление ГКИ, подписанное Васильевым, о том, что все биржи могут торговать акциями приватизированных предприятий. Вовремя в нужном месте 3 августа 1993 года поздно вечером в конференц-зале гостиницы «Radisson-Cлaвянcкaя» прошло совещание, посвященное вопросам разработки концепции создания в России унифицированной системы депозитарного обеспечения, ставшее для нас судьбоносным. В совещании приняли участие представители «большой четвёрки» иностранных консультантов Госкомимущества (KPMG, Sawyer Miller Group, Price Waterhouse и Deloitte & Touche). Мы получили приглашение в последний момент. На совещании говорилось о необходимости создания нормативной базы на фондовом рынке вообще и рынке депозитарных услуг в частности. Решили, что хорошо бы создать единую депозитарную сеть, а также ужесточить финансовый контроль за эмитентами, поскольку на рынке появилось слишком много сомнительных бумаг. В то время на улицах уже начали торговать «акциями» МММ и им подобными. Мне дали слово, кажется, последним. Передо мной кто-то выступал, в его выступлении прозвучала фраза, касающаяся качества работы иностранных консультантов: «Дарёному коню в зубы не смотрят!» Я, зацепившись за это высказывание, предупредил присутствующих: «Осторожно! Конь может оказаться троянским!» Мое выступление вызвало на фоне хвалебных речей довольно большое раздражение как у зарубежных, так и у российских чиновников. Тем не менее, после этого совещания нам наконец-то выдали грант Мирового банка.